Анастасия Бугрей, хранительница традиций нивхов

   Собирались чаепития в стойбищах, которые продолжались ночами. В это время  рассказывали о впечатлениях на охоте, пели былины, сказки. Проходило время – зима — это минус 40-45 градусов, кругом наст, выдерживал даже тяжелую технику. Потом друзья собираются в марте, апреле, например, на стойбище в Чир Унвде. 

   И тогда решают устроить праздник. Что там главное – медведи, обряды или… знакомство детей? Уже тогда, когда дети начинали встречаться, для них устраивались праздники,  стрельбы из лука, из винтовок, перетягивание каната, ходьба по бревну. ( У моего отца была снайперская винтовка. Тяжелая для меня, я ее еле поднимала). Нужно было, чтобы дети показывали друг другу, насколько они умны и спортивны.

   А родители кушали, пили чай и поглядывали, нравятся девочка с мальчиком друг другу или не нравятся. Замечали: «А мой мальчик с твоею доченькой прыгают, тянут канат.» Или: вдруг девочка достает салфеточку, вышитую самой, нивсхим орнаментом, а бабушка говорит: «ну-ка покажи, кому ты эту салфеточку, кто тебе нравится, подаришь?» И оказывается, дарит тому пацану, с которым она прыгала. А отец другому отцу и говорит: «ну, что – семья то уже новая у нас есть В скором будущем встретимся, когда они соединятся».

…И через пять лет в 12 лет привозили девочку в стойбище.  Мой отец  маму из ее стойбища украл. Пришел и говорит, хочешь покататься на упряжке? Мама говорит — да, ей было 14 лет. Познакомил  со своими  родителями, мама им не понравилась, они говорят, такая маленькая, непослушная. Ему по грудь, какая с нее  хозяйка? Мама сказала, так зачем мне этот дылда – отец был метр восемьдесят. Однако хозяйка показала, что она может и варить и стирать и помогать бабушкам шить сетку.

   А потом отец вернул маму, и она стала рожать ему детей. Нас было семь, все девчонки.

   А бывало по-другому. Девочку разбивали. Ей нравился другой мальчик. Она уходила в лес и могла покончить с собой, чтобы не остаться с другим.